АКТУАЛЬНЫЕ НОВОСТИ

Слова умирающаго Св. Марка Ефесскаго къ собранію друзей

Архим. Амвросій (Погодинъ) († 2004 г.) 
СВЯТОЙ МАРКЪ ЕФЕССКІЙ И ФЛОРЕНТІЙСКАЯ УНІЯ.
ГЛАВА X. 
Побѣда Св. Марка Ефесскаго. Кончина Св. Марка Ефесскаго. Слова умирающаго Св. Марка Ефесскаго къ собранію друзей, особое обращеніе его къ Георгію Схоларію и отвѣтъ послѣдняго Святителю.

Освобожденный отъ заточенія по распоряженію Императора, св. Маркъ Ефесскій съ большимъ трудомъ вернулся въ Константинополь въ концѣ 1442 года. Онъ уже былъ извѣстенъ всему православному міру своей борьбой за Православіе; силою своего исповѣдничества онъ уже былъ прославленный герой Вѣры. Іоаннъ Евгеникъ такъ говоритъ о семъ въ своемъ синаксарѣ: «Поскольку не было никакой возможности приблизиться къ Аѳону, то страстотерпецъ съ трудомъ вернулся изъ изгнанія въ отечество, /с. 361/ уже какъ совершенный новый исповѣдникъ, всѣми почитаемый и справедливо такъ именуемый, передъ которымъ всѣ преклонялись». Но въ то же время онъ уже былъ совершенно больной и измученный человѣкъ, смертный недугъ уже быстро приближалъ его къ концу жизни и борьбы, ради полученія вѣчнаго блаженства и вѣнца за эту доблестную борьбу и исповѣдничество. И хотя уже едва-едва живой тѣломъ, онъ до самаго конца продолжалъ свою пламенную борьбу за «совершенство Православія». Какъ прошли эти послѣдніе полтора-два года жизни св. Марка, источники намъ ничего не говорятъ. Если его посланіе къ іеромонаху Ѳеофану на Имврійскомъ островѣ было написано въ этотъ періодъ его жизни, то мы видимъ, что жизнь св. Марка текла въ непрестанномъ страданіи и гоненіи со стороны приверженцевъ Уніи, и въ то же время въ неустанной борьбѣ за Истину и за души тѣхъ, которые по тѣмъ или инымъ соображеніямъ отступили отъ Православія. Впрочемъ, это явствуетъ и изъ другихъ источниковъ. Такъ, Великій Риторъ Мануилъ говоритъ, что св. Маркъ подъялъ веліи труды въ Константинополѣ и многихъ возвратилъ въ лоно Православной Церкви.

Что св. Маркъ былъ въ немилости у сильныхъ міра сего за свое непреклонное отношеніе къ Уніи, свидѣтельствуетъ рядъ фактовъ. Во-первыхъ, мы знаемъ, что Константинопольскій патріархъ, Григорій Мамма, — который былъ во время послѣднихъ двухъ лѣтъ жизни Святителя упорнымъ уніатомъ, въ полнотѣ силъ и рвенія къ дѣлу Уніи, и въ то же время можно считать его личнымъ противникомъ св. Марка Ефесскаго, — что онъ во время Флорентійскаго Собора поносилъ имя Святителя и ему же принадлежатъ «опроверженія» Окружного Посланія и Исповѣданія Вѣры св. Марка Ефесскаго. Во-вторыхъ, мы видимъ, что при кончинѣ св. Марка около него нѣтъ ни одного представителя Двора, ни одного высокопоставленнаго лица, кромѣ его духовнаго сына — сановника Георгія Схоларія. Въ Константинополѣ въ это время господствовали уніаты. Патріархъ, какъ мы сказали, былъ ревностнымъ уніатомъ; архіереи патріархата или подражали ему (какъ напр. тотъ митр. Аѳинскій, о которомъ говоритъ св. Маркъ въ посланіи къ іеромонаху Ѳеофану на Евбейскомъ островѣ, или Меѳонскій епископъ Іосифъ) или же были запуганными пассивными участниками Уніи. Открытыхъ ревнителей Православія въ Константинополѣ въ это время было мало.

Однако, Святитель могъ имѣть утѣшеніе въ своей борьбѣ и /с. 362/ видѣть ясные знаки побѣды въ той гигантской борьбѣ, которую онъ велъ въ своей доблестной жизни.

Несомнѣнно, онъ зналъ и радовался тому, что великая Русская Церковь сохранила Православіе и изгнала митрополита Исидора изъ предѣловъ Руси. Быть можетъ, онъ указывалъ на Русь, какъ на примѣръ, и молился за эту далекую, но близкую для его сердца страну — ревнительницу Православія; ибо мы знаемъ, что св. Маркъ поддерживалъ, молился и любилъ каждаго ревнителя Православія и въ то же время зналъ, какъ ему духовно были чужды и вызывали его праведный гнѣвъ отступники и предатели Благочестія. Когда нѣкоторые члены русской делегаціи, прибывшіе вмѣстѣ съ Исидоромъ изъ Руси на Соборъ въ Италію, рѣшили тайно бѣжать изъ Флоренціи, видя къ чему ведетъ Унія, св. Маркъ благословилъ ихъ. Но приведемъ выдержку изъ книги Авраама Норова: «Путешеетвіе къ Семи Церквамъ, упоминаемымъ въ Апокалипсисѣ»: «Мы читаемъ въ житіи св. Сергія, что нѣкто русскій пресвитеръ Симеонъ, бывшій при Исидорѣ, не согласясь съ нимъ покориться Латинству, много пострадалъ отъ него за сіе и, съ Тверскимъ посломъ Ѳомою, бѣжалъ отъ него въ Россію. На трудномъ и опасномъ пути своемъ пресвитеръ Сѵмеонъ увидѣлъ однажды во снѣ старца, который, взявъ его за руку, сказалъ ему: «благословился ли ты отъ послѣдовавшаго стопамъ апостольскимъ Марка, епископа Ефесскаго?» Онъ отвѣчалъ: «да, я видѣлъ сего чуднаго и крѣпкаго мужа и благословился отъ него». Тогда явившійся говорилъ далѣе: «Благословенъ отъ Бога человѣкъ сей; потому что никто изъ суетнаго Латинскаго Собора не преклонилъ его ни дарами, ни ласкательствами, ни угрозами мукъ. Ты сіе видѣлъ, не склонился на прелесть, и за то пострадалъ. Проповѣдуй же заповѣданное тебѣ отъ святаго Марка ученіе, куда ни придешь, всѣмъ православнымъ, которые содержатъ преданіе Святыхъ Апостоловъ и Святыхъ Отецъ седми Соборовъ; и имѣющій истинный разумъ да уклонится отъ сего». Явившійся бѣдствующему Сѵмеону старецъ былъ святой угодникъ Божій Сергій, Чудотворецъ Радонежскій... Есть преданіе, что св, Маркъ Ефесскій указывалъ на Сѣверъ (т. е. на Русь), пріявшій свѣтъ отъ той Церкви, за правду которой онъ готовъ былъ пріять мученическій вѣнецъ» [1].

Св. Маркъ могъ имѣть большое утѣшеніе въ томъ, что онъ теперь чувствовалъ, что онъ не одинъ въ своей борьбѣ. Такъ, на Соборѣ въ Іерусалимѣ въ 1442 г. патріархи Александрійскій, Антіохійскій и Іерусалимскій, представители которыхъ отъ ихъ /с. 363/ лица подписали Унію, рѣшительно отвергли Унію и назвали Флорентійскій Соборъ, гордо носящій названіе «Святого Вселенскаго Собора» — «грязнымъ (μιαρά), антиканоническимъ и тиранническимъ Соборомъ», и объявили, что не признаютъ ставленниковъ Уніатскаго Константинопольскаго патріарха Митрофана, съ которыми порвали каноническое общеніе, и заявили императору Іоанну Палеологу, что если онъ не отречется отъ «чужестранныхъ догматовъ», они отлучатъ его отъ Церкви. Несомнѣнно, это былъ ударъ по дѣлу Уніи.

Кромѣ того, св. Маркъ видѣлъ, что Унія не принимается ни священствомъ, ни монашествомъ, ни простымъ народомъ Византіи, почему онъ и писалъ въ одномъ своемъ посланіи: «благодатію и силою Божіей псевдо-Унія вотъ-вотъ разсыпется» [2]. Слова св. Марка были пророческими, хотя ему и не пришлось дожить до того момента, когда Унія и въ самомъ Константинополѣ была отвергнута Православной Церковью. Это случилось при послѣднемъ Византійскомъ императорѣ Константинѣ IX на Соборѣ въ храмѣ св. Софіи въ 1450 году, когда въ присутствіи трехъ Восточныхъ патріарховъ былъ низложенъ уніатскій Константинопольскій патріархъ Григорій Мамма; Виссаріонъ и его споспѣшники названы предателями, въ то время какъ память Святителя Марка была удостоена наивысшей похвалы. Н на этомъ Соборѣ особенное значеніе имѣли выступавшія противъ латинскихъ догматовъ и обрядовъ лица, непосредственно связанныя со св. Маркомъ и продолжавшія послѣ его смерти его борьбу за Православіе: учитель его — старецъ Гемистъ Плифонъ и два ученика его — монахъ Геннадій, въ міру знаменитый Георгій Схоларій, и Амирутій. На этомъ Соборѣ Флорентійскій Соборъ былъ преданъ анаѳемѣ. А въ 1453 году Константинополь палъ и Византійская Имперія перестала существовать, но, прежде чѣмъ она исчезла изъ исторіи, она отвергла постыдную Унію, сохранила вѣрность Православію и почтила память борца за Православіе — святаго Марка Митрополита Ефесскаго.

Послѣдующіе Константинопольскіе патріархи были ревнителями Православія. Такимъ образомъ, Флорентійская Унія очень недолго просуществовала.

Могъ св. Маркъ имѣть утѣшеніе также и въ томъ, что видѣлъ, какъ подъ его благодатнымъ вліяніемъ люди возвращаются въ лоно Православной Церкви. Великій Риторъ Мануилъ говоритъ намъ, что подъ вліяніемъ св. Марка многіе сознали свою ошибку увлеченія Уніей, и особенно подчеркиваетъ среди нихъ императора Іоанна Палеолога и Георгія Схоларія. Что Импера/с. 364/торъ созналъ свою ошибку, мы читаемъ также и въ посланіи св. Марка къ іеромонаху Ѳеофану на Евбейскомъ островѣ: «Императоръ открыто говоритъ, что кается въ совершившемся и слагаетъ вину на покорившихся и подписавшихъ Унію» [3]. Говоря о послѣднихъ годахъ жизни св. Марка, Великій Риторъ Мануилъ такъ говоритъ о семъ: «Здѣсь (т. е. въ Константинополѣ) онъ подъявши многіе труды и изъ обманутыхъ тамъ однихъ вновь обративши, въ томъ числѣ и самого приснопамятнаго царя, а другихъ воззвавши разными способами къ возвращенію на прежнее здравіе догматовъ, и Геннадія (въ міру — Георгія Схоларія), мудрѣйшаго въ истинѣ и святѣйшаго, пріобрѣтшаго великую славу во всякой премудрости и добродѣтели, впослѣдствіи божественнымъ избраніемъ сдѣлавшагося патріархомъ, оставивши по себѣ преемникомъ своего благочестія, поборникомъ и мужественнымъ защитникомъ правыхъ догматовъ Богословія, и проживши три года, преселился ко Господу, издавши для Церкви Христовой многія сочиненія, всѣ — исполненныя благодати и высокаго Богословія» [4].

Итакъ, вернувшись къ послѣдовательному изложенію жизни св. Марка, мы видимъ, что полтора-два послѣднихъ года его жизни, которые онъ провелъ въ Константинополѣ послѣ возвращенія изъ изгнанія, прошли въ непрестанной борьбѣ за Православіе и за души обольщенныхъ, — «убитыя души, соблазнившіяся относительно таинства Вѣры» [5], какъ говоритъ св. Маркъ. Эти два года жизни протекли также въ непрестанномъ гоненіи со стороны враговъ Православія, какъ это возможно заключить, которые были весьма сильны и занимали отвѣтственныя должности въ Церкви и государствѣ. Что касается Императора, то возможное осознаніе имъ неправильности пути заключенія Уніи, однако, не приведшее ни къ какимъ результатамъ и не разорвавшее Уніи съ Римомъ, выражалось, вѣроятно, лишь въ томъ, что онъ не допускалъ слишкомъ сильнаго гоненія на св. Марка. Ранѣе мы уже приводили слова Георгія Схоларія о послѣднихъ годахъ жизни св. Марка, приведемъ ихъ снова: «Онъ претерпѣлъ бы большія страданія, если бы не простерло ему руку помощи сердоболіе Монарха, который болѣе другихъ дивился добродѣтели и мудрости этого святого мужа» [6].

Время послѣднихъ двухъ лѣтъ жизни Святителя, это было время темной ночи, повисшей надъ Православіемъ (какъ писалъ св. Маркъ Георгію Схоларію, говоря: «до сихъ поръ заключенная ими Унія объемлетъ мракомъ Церковь»), хотя уже и были /с. 365/ на лицо признаки зари, и Святитель зналъ, что та борьба, во главѣ которой онъ стоялъ, вела къ побѣдѣ — ибо это была борьба за Истину, которая — непобѣдима! Однако, онъ зналъ, что побѣда сама по себѣ не придетъ, и требуется еще много и много труда за Православіе, труда напряженнаго, горѣнія неугасающаго ни на минуту, и къ тому же — борьбы длительной и опасной. А онъ — воевода борьбы, шедшій во главѣ воинства, уже едва шелъ, истощенный болѣзнью и измученный людскими кознями. Но сила Господня совершается въ немощи! 


 

О самой кончинѣ святителя у насъ больше свѣдѣній, чѣмъ о двухъ послѣднихъ годахъ его жизни.

Великая и жестокая борьба за Православіе, одиночество въ этой борьбѣ, государственныя и церковныя репрессіи, которымъ подвергался Святитель, а главное — его горѣніе, его непрестанная печаль о Церкви: все это не могло не имѣть гибельныхъ послѣдствій для хрупкаго и немощнаго тѣлеснаго сосуда Святителя, въ которомъ покоился духъ, подобный пророку Иліи по ревности о Бозѣ, или же духу великаго основателя Ефесской Церкви, Апостола Павла, по его попеченію о всѣхъ Церквахъ. При пламенномъ духѣ было немощно тѣло, изнуренное непосильной борьбой съ смертельнымъ недугомъ рака, подвигами и богословскими трудами. Уже на Соборѣ во Флоренціи онъ былъ тяжко боленъ, а послѣ него окончательно надорванъ и измученъ. Недолго прожилъ онъ послѣ возвращенія изъ ссылки. Смерть его наступила 23-го іюня, какъ намъ сообщаетъ Іоаннъ Евгеникъ въ своемъ синаксарѣ Святителю, а годъ его кончины, согласно неопровержимымъ доказательствамъ Mgr. L. Petit, слѣдуетъ относиті къ 1444 году [7]. Ошибочно утверждали архіепископъ Черниговскій Филаретъ [8] и А. Норовъ [9], что св. Маркъ Ефесскій умеръ много позднѣе: первый говоря о 1452 г., а второй говоря, что св. Маркъ скончался уже послѣ паденія Константинополя. Ихъ утвержденія и голословны и ошибочны.

Св. Маркъ Ефесскій умеръ въ возрастѣ 52 лѣтъ. Георгій Схоларій такъ говоритъ намъ о кончинѣ св. Марка: «Но скорбь наша усугублена еще тѣмъ, что онъ похищенъ изъ нашихъ объятій, прежде чѣмъ онъ состарѣлся въ пріобрѣтенныхъ имъ добродѣтеляхъ, прежде чѣмъ мы могли достаточно насладиться имъ, во всей силѣ этой преходящей жизни! Ни порокъ ни ухищренія не въ силахъ уже были поколебать его ума, ни совратить его душу, такъ сильно она была пропитана и закалена добродѣтелью! /с. 366/ — Если бы и сводъ небесный обрушился, и тогда бы праведностъ этого мужа не поколебалась, сила ея не изнемогла бы, душа его бы не подвиглась, и мысль его не ослабѣла бы ни при какихъ трудныхъ испытаніяхъ» [10]. Іоаннъ Евгеникъ такъ намъ говоритъ о кончинѣ своего брата: «Такимъ образомъ, проживъ боголюбиво и во всемъ свѣтло отличившись въ жительствѣ въ молодости до божественной схимы, въ самой святой схимѣ, въ степеняхъ священническаго служенія, въ достоинствѣ архіерейскомъ, въ разсужденіяхъ о Православной Вѣрѣ и въ благочестивомъ и безстрашномъ исповѣданіи, достигнувъ уже 52 лѣтъ тѣлеснаго возраста, къ Тому, къ Которому, по Павлу, онъ желалъ разлучиться и быть съ Нимъ, Котораго добрыми дѣлами прославилъ, Котораго православно богословилъ, Которому во всей жизни угождалъ, къ Нему радуясь преставился мѣсяца іюня въ 23-й день» [11]. Святитель пробылъ 14 дней въ мучительной агоніи; объ этомъ и о внутреннихъ причинахъ для этого, такъ разсказываетъ намъ Іоаннъ Евгеникъ въ болѣе пространномъ своемъ синаксарѣ, изданномъ S. Рétridés: «Проболѣлъ онъ 14 дней, при чемъ сама болѣзнь, какъ онъ самъ говорилъ, оказывала на него то же дѣйствіе, что и тѣ желѣзныя орудія пытокъ, какія примѣнялись палачами по отношенію къ святымъ мученикамъ, и которыя какъ бы опоясывали ребра и внутренности, сжимали ихъ и оставались прикрѣпленными въ такомъ состояніи и причиняли совершенно невыносимыя боли; такъ что казалось, что то, что не могли сдѣлать люди со священнымъ и страстотерпческимъ тѣломъ, это исполнила болѣзнь по несказаннымъ судамъ Провидѣнія, для того, чтобы Исповѣдникъ Истины и Страстотерпсцъ и Побѣдитель всевозможныхъ страданій и Вѣнечникъ предсталъ Богу, пройдя чрезъ всѣ бѣды и то даже до послѣдняго издыханія, какъ золото въ печи испытанное, и благодаря этому еще больше почести и награды во вѣки воспріялъ отъ Праведнаго Судіи» [12].

Хотя агонія была крайне мучительной, однако сама кончина пришла легко, и Святитель радостно предалъ Богу свой блаженный и свѣтлый духъ. Іоаннъ Евгеникъ говоритъ намъ въ своемъ синаксарѣ такъ: «Много передъ кончиной онъ давалъ наставленій и отечески заповѣдалъ присутствующимъ относительно исправленія Церкви и нашего Благочестія и открытаго сохраненія правыхъ догматовъ Церкви, объ отвращеніи отъ новшества, и, въ радости присовокупивъ послѣднія слова: «Господи Іисусе Христе, Сыне Бога Живаго, въ руцѣ Твои предаю духъ мой», онъ такимъ образомъ преставился къ Богу» [13].

/с. 367/ Св. Маркъ былъ погребенъ въ Манганской обители въ Константинополѣ. Объ этомъ такъ говоритъ Іоаннъ Евгеникъ: «Сей великій Свѣтильникъ жизни въ мірѣ, и свѣтъ и добрая соль явившійся Церкви Христовой и доблестный борецъ за Истину и всей вселенной общее солнце, возсіялъ изъ великаго и царствующаго града, сего знаменитаго Константинополя: въ немъ родился и былъ вскормленъ, и былъ воспитанъ, и, наконецъ, въ преставленіи къ Богу, отдалъ ему священное свое тѣло». Эти слова мы взяли изъ начала его синаксаря. Въ концѣ синаксаря онъ такъ говоритъ о мѣстѣ и самомъ погребеніи святаго: «При общемъ стеченіи народа и стражи, съ многочисленными почестями, у самой священной Манганской обители божественнаго Мученика Георгія, съ честью, какъ сокровище, былъ положенъ священный и многочестный сосудъ освятившейся души и храмъ во славу Бога, славимаго и дивнаго во Святыхъ Своихъ». 


 

Сохранился документъ драгоцѣнный и весьма волнующій своей человѣчностью и возвышенностью. Это — слово умирающаго св. Марка Ефесскаго собраннымъ вокругъ его одра друзьямъ, его особое обращеніе къ Георгію Схоларію, предстоявшему тамъ, и отвѣтъ послѣдняго св. Марку. Этотъ документъ будетъ полностью приведенъ нами далѣе.

Находясь на смертномъ одрѣ, въ самый день своей кончины, св. Маркъ Ефесскій въ послѣдній разъ обращается къ своимъ друзьямъ и единомышленникамъ въ борьбѣ за Православіе. Ни о себѣ, ни о чемъ иномъ онъ не говоритъ: его послѣднія мысли — о Православіи, которому онъ отдалъ свою жизнь. Его свѣтильникъ жизни угасаетъ: — «Теперь я уже сталъ ничѣмъ; а есть ли что меньшее, чѣмъ — ничто?» — говоритъ онъ. Дѣло Православія въ опасности. Константинопольскій Патріархъ — ревнитель Уніи. Дворъ всецѣло во власти Ватикана, представители котораго чувствуютъ себя въ Константинополѣ недовольными хозяевами. Одръ Святителя окружаетъ кучка ревнителей Православія, но между ними нѣтъ никого, кто бы былъ въ силахъ продолжать борьбу за Православіе. Въ душевной тоскѣ онъ вопрошаетъ: кто же понесетъ вмѣсто него свѣтильникъ Православія, не давая ему потухнуть? кто займетъ мѣсто павшаго воеводы въ рядѣ борцовъ за Истину? — Это мѣсто можетъ занять только одинъ человѣкъ, — его духовный сынъ и ученикъ, сановникъ и философъ — Георгій Схоларій, секретарь Василевса. Но приметъ ли онъ на себя /с. 368/ это тяжелое обязательство? будетъ ли вѣренъ Православію и Церкви? Захочетъ ли пожертвовать своей карьерой, а можетъ быть и большимъ, чѣмъ честь и богатство, — захочетъ ли пожертвовать жизнью за Истину? — Св. Маркъ зналъ, что Георгій Схоларій велъ скорѣе примиренческую политику въ отношеніи Уніи, не только во время Флорентійскаго Собора, но и послѣ Собора, уже находясь въ Константинополѣ, и былъ готовъ оправдать компромиссъ въ отношеніи догматовъ вѣры. Все же, св. Маркъ чувствовалъ, что можетъ довѣрить Георгію Схоларію свое мѣсто и передать именно ему водительство въ борьбѣ за Православіе. Онъ зналъ внутреннія убѣжденія его; зналъ, что имѣетъ передъ собою чуткую душу, нѣжную, способную къ воспріятію всего возвышеннаго. Вспомнимъ, что въ своемъ посланіи къ св. Марку, хотя онъ былъ весьма обиженъ на св. Марка и не совсѣмъ согласенъ съ его точкой зрѣнія, однако, такъ трогательно онъ адресуетъ ему отвѣтъ: «Всесвященнѣйшему Митрополиту Ефеса и пречестнѣйшему Экзарху всей Асіи, и мнѣ о Господѣ божественнѣйшему, святѣйшему Отцу и Владыкѣ, самому лучшему и самому мудрому изъ людей». Св. Маркъ зналъ нѣжную душу своего сына, прощалъ неоднократно его слабости и, прощая, подбадривалъ его больше не впадать въ нихъ. Теперь, говоря съ нимъ въ послѣдній разъ въ своей жизни и передавая ему самое важное, что было на свѣтѣ у него въ жизни — соблюденіе Православія, Святитель обращается къ его сердцу, убѣждая его занять его мѣсто въ борьбѣ за Православіе. Съ тревогой онъ ждетъ его отвѣта.

Отвѣтъ Георгія Схоларія былъ достоинъ этого великаго человѣка. Онъ осозналъ и передъ всѣми возвѣстилъ, что вся та дипломатичность, которой онъ держался, и тотъ офиціальный нейтралитетъ, который нѣкогда онъ считалъ правильнымъ и оправданнымъ, и то «молчаніе» и уклоненіе отъ борьбы за Православіе, по тѣмъ или инымъ соображеніямъ, все это было неправильнымъ, и говоритъ, что отнынѣ онъ все это презрѣлъ, и съ готовностью принимаетъ на себя мѣсто св. Марка въ борьбѣ за Православіе и свидѣтельствуетъ о своей готовности бороться за «совершенство Православія» — говоря эти прекрасныя слова: «Полностью подтверждая, я говорю тебѣ предъ Богомъ и святыми Ангелами, невидимо предстоящими нынѣ намъ, и предъ находящимися здѣсь многими и достойными мужами, что я буду во всемъ вмѣсто тебя и вмѣсто твоихъ устъ, и чѣмъ ты горѣлъ и что любя передалъ, и самъ я, и защищая и всѣмъ предлагая, совершенно ничего изъ /с. 367/ этого не предамъ, но до конца съ рискомъ крови и смерти буду бороться». Послѣ смерти св. Марка, Георгій Схоларій пламенно продолжалъ его борьбу за Православіе. Въ своемъ надгробномъ словѣ Святителю онъ открыто порицаетъ Унію и возвеличиваетъ добродѣтели почившаго Борца противъ нея, указываетъ на ту особую близость и любовь, которыя имѣлъ къ Святителю, и которыя Святитель имѣлъ къ нему. Чтобы сказать такую рѣчь въ тѣхъ условіяхъ, необходимо было имѣть истинное мужество. Уже будучи монахомъ Геннадіемъ, въ своей рѣчи, произнесенной передъ Императоромъ Константиномъ IX (вѣроятно въ 1448 г.), въ присутствіи всего Сената, онъ призываетъ порвать съ Уніей и говоритъ, что во Флоренціи «Вѣра была предана и Варавва предпочтенъ Христу; все было извращено, всѣ отеческіе догматы ниспровергнуты» [14]. Онъ же на Соборѣ въ храмѣ св. Софіи въ 1450 году принимаетъ горячее участіе въ очищеніи Православной Церкви отъ Уніи. Свою борьбу онъ продолжаетъ и послѣ, когда уже послѣ паденія Константинополя на короткое время принимаетъ патріаршее служеніе, вызывая къ себѣ глубочайшее уваженіе не только со стороны православныхъ, но и турецкихъ властей; достаточно въ этомъ отношеніи помянуть, что Султанъ принималъ его стоя. Св. Церковь причислила Патріарха Константинопольскаго Геннадія II (въ міру Георгія Схоларія) къ лику Святыхъ [15]. Но возвращаясь къ нашему документу, хочу обратить вниманіе читателя на ту исключительную деликатность, вообще свойственную рѣчи Святыхъ, которую находимъ въ словахъ св. Марка Ефесскаго. Даже въ преніяхъ, въ ожесточенной полемикѣ о вѣрѣ, — въ обращеніяхъ, въ словахъ Святителя всегда господствуетъ тончайшее чувство деликатности и изысканности; его обращенія всегда полны уваженія къ тому лицу, съ которымъ онъ говоритъ. Наглядный примѣръ намъ даютъ сохранившіяся выдержки изъ Дѣяній Флорентійскаго Собора. Ненависть его обращена къ лжи, къ извращенію Истины, къ приспосабливанію, но сохраняется любовь къ человѣку, готовая простить, поддержать, даже напередъ возвысить покаявшагося! И тутъ же безконечное страданіе за Православіе и за души отстушшковъ отъ Истины! Въ нижепомѣщаемомъ документѣ Святитель приводитъ въ своихъ словахъ нѣчто, что говоритъ нѣсколько не въ пользу Георгія Схоларія, но это дѣлается сознательно для того, чтобы тутъ же привести всѣ данныя въ его защиту и въ поясненіе, отчего могло случить/с. 368/ся то или иное. Тутъ же онъ присовокупляетъ: «Но, вѣдь, и я раньше ничего или же совсѣмъ мало привнесъ къ борьбѣ, не имѣя ни силы, ни рвенія...», — хотя въ этомъ-то онъ былъ совершенно безупреченъ. Это — святоотеческое чувство любви, «сострадательной любви», какъ бы сказалъ блаженнѣйшій Митрополитъ Антоній.

Шиллеръ выражаетъ мысль, что согласно кончинѣ познается человѣкъ. Мало кому неизвѣстенъ тотъ разсказъ о смерти Сократа, который передаетъ намъ Платонъ въ концѣ своего діалога «Федонъ». Такъ какъ же важно и поучительно для насъ, православныхъ, перенестись мысленно къ смертному одру величайшаго борца за Православіе, къ святителю Марку митрополиту Ефесскому, этому «Святому Исполину» (слова Іоанна Евгеника), этому «герою Вѣры» (слова протестантскаго ученаго Frommann’а), и услышать изъ устъ его, какъ и изъ отвѣта Георгія Схоларія, какъ велико и священно наше Православіе, отъ котораго ничего никогда нельзя отнять безъ ущерба для нашего спасенія и совѣсти, и въ отношеніи котораго не можетъ быть никакого компромисса.

Истиннымъ величіемъ полны тѣ слова, которыя будемъ читать ниже, въ приведенномъ документѣ.

Документъ этотъ находится въ рядѣ рукописей: Vallicellanus F. 38 fol. 263-5. Monacensis 256 fol. 336-41. Toletanus Cap. cathedral. 9-20 fol. 126-8. Parismus 1218 fol. 265-7. Аmbrоsіаn. 899 fol. 148-50. Mosquensis 423 fol. 267-8.

Помѣщенъ этотъ текстъ и въ нѣсколькихъ греческихъ изданіяхъ. Надо замѣтить, что нѣсколько рукописей, которымъ слѣдуетъ и изданіе сего документа у Миня, 160 т. греч. сер. Патрологіи, и у А. Норова, представляютъ и неполный текстъ и не въ соотвѣтствующемъ порядкѣ отдѣловъ, именно сначала ставя обращеніе св. Марка къ Георгію Схоларію, затѣмъ помѣщая его отвѣтъ Святителю, и, наконецъ, помѣщая слова Святителя ко всѣмъ. Между тѣмъ, какъ это и сохранилось въ лучшихъ рукописяхъ, сначала слѣдуетъ обращеніе Святителя ко всѣмъ, затѣмъ спеціальное обращеніе его къ Георгію Схоларію и, наконецъ, отвѣтъ послѣдняго Святителю.

Mgr. L. Petit издалъ текстъ согласно рукописи Vallicellanus F. 38 въ 17-мъ томѣ «Patrologia Orientalis» стр. 484-91, съ изданія котораго и дѣлаемъ настоящій переводъ сего документа на русскій языкъ.

/с. 369/

A 
СЛОВА ИЖЕ ВО СВЯТЫХЪ ОТЦА НАШЕГО МАРКА, АРХІЕПИСКОПА ЕФЕССКАГО, КОТОРЫЯ ОНЪ ПРОИЗНЕСЪ ПРЕДЪ МНОГИМИ АРХІЕРЕЯМИ И ІЕРОМОНАХАМИ И МОНАХАМИ ВЪ ТОТЪ ДЕНЬ, ВЪ КОТОРЫЙ ОНЪ ПРЕСТАВИЛСЯ КЪ БОГУ; ЗАПОМНИВШІЕ ИХЪ ЗАПИСАЛИ ПО ПОВЕЛѢНІЮ ЧЕСТНѢЙШАГО СВЯЩЕННОЙ ПАМЯТИ (ОТЦА).

Я желаю выразить мое сужденіе болѣе подробно; особенно же теперь, въ приближеніи моей кончины, дабы быть согласнымъ въ отношеніи себя отъ начала и до конца и для того, чтобы не подумалось кому, что я говорилъ одно, а скрывалъ иное въ моихъ мысляхъ, за что было бы справедливо постыдить меня въ этотъ часъ моей кончины.

Скажу же о Патріархѣ, чтобы не подумалось ему, быть можетъ, оказать мнѣ нѣкую честь въ погребеніи смиреннаго этого моего тѣла, или на гробницу мою послать кого-нибудь изъ своихъ архіереевъ, или своего клира, или, вообще, кого-нибудь изъ находящихся въ общеніи съ нимъ для того, чтобы принять участіе въ моленіи или присоединеніи къ священнослужителямъ изъ нашего удѣла, приглашеннымъ на сіе, подумавъ, что когда-то, или же тайно я допускалъ общеніе съ нимъ. И чтобы моя безгласность не дала не знающимъ хорошо и полностью моихъ взглядовъ повода заподозрить нѣкое соглашательство, — я говорю и свидѣтельствую предъ многими находящимися здѣсь и достойными мужами, что я совершенно и никоимъ образомъ не хочу и не принимаю общенія съ нимъ или находящимися съ нимъ, ни въ этой моей жизни, ни послѣ смерти, какъ (не принимаю) ни бывшей Уніи, ни латинскихъ догматовъ, которые онъ принялъ самъ и его единомышленники, и ради провожденія которыхъ занялъ это предсѣдательское мѣсто, съ цѣлью низверженія правыхъ догматовъ Церкви. Я совершенно увѣренъ, что насколько дальше я стою отъ него и подобныхъ, настолько бываю ближе къ Богу и всѣмъ Святымъ; и насколько отдѣляю себя отъ тѣхъ, настолько бываю въ единеніи съ Истиной и со Святыми Отцами, Богословами Церкви; а также я убѣжденъ, что счисляющіе себя съ тѣми далеко отстоятъ отъ Истины и блаженныхъ Учителей Церкви. И посему говорю: какъ въ теченіе всей моей жизни я былъ въ раздѣленіи съ тѣми, такъ — и во время отшествія моего, да и послѣ моей смерти, я отвращаюсь отъ обращенія и единенія съ ними и клятвенно заповѣдую, чтобы никто (изъ нихъ) не приближался ни къ моему погребенію, ни къ могилѣ моей, а также (и въ отноше/с. 370/ніи) кого иного изъ нашего удѣла, съ цѣлью попытки присоединиться и сослужить въ нашихъ (богослуженіяхъ), ибо это означаетъ смѣшать то, что не можетъ быть смѣшеннымъ; но имъ подобаетъ быть совершенно въ раздѣленіи съ нами до тѣхъ поръ, пока Богъ не даруетъ исправленіе и миръ Своей Церкви. 

B 
Затѣмъ, обернувшись къ сановнику Схоларію [16]онъ сказалъ:

Есть нѣкоторыя положенія у философовъ, которыя хотя я уже и позабылъ, однако, приведу нѣчто малое: есть положенія, которыя опредѣляются аналогичными предположеніями; въ числѣ ихъ есть понятіе допускаемости, затѣмъ, понятіе большей возможности допущенія, и это-то понятіе большей возможности допущенія близко — къ понятію необходимо-вытекающему [17]. Это имѣетъ отношеніе къ предмету настоящихъ словъ. Говорю же я о сановникѣ Схоларіи, котораго зналъ еще отъ возраста его ранней юности, къ которому имѣю расположеніе и большую любовь, какъ бы къ сыну моему и другу, или кто бы привелъ иное какое наименованіе, говорящее о расположеніи и любви. Съ нимъ обращаясь и разговаривая даже до сего времени, я возымѣлъ ясное представленіе объ его исключительномъ благоразуміи и мудрости и силѣ въ словахъ, и посему я вѣрю, что онъ — единственный изъ обрѣтаемыхъ въ настоящее время могущій протянуть руку помощи Православной Вѣрѣ, волнуемой насиліями разрушителей совершенства догматовъ, а также, съ помощью Божіей, исправить Церковь и утвердить Православіе, если только онъ не захочетъ и самъ отступить отъ дѣла и скрыть свѣтильникъ подь спудомъ. Но я совершенно увѣренъ, что онъ такъ не поступитъ, и не ослушается до такой степени своей совѣсти, чтобы, видя Церковь, бѣдствуемую отъ волнъ, и Вѣру, которая зависитъ отъ немощнаго человѣка, — говорю по человѣчески, — и, зная, что въ его возможности помочь ей, не поспѣшилъ бы со всей поспѣшностью и готовностью вступить въ борьбу, ибо будучи мудрымъ, онъ не не вѣдаетъ совершенно, что разрушеніе Каѳолической Вѣры есть общая гибель. Правда, въ прошедшія времена, находясь во главѣ достаточно ожесточенной борьбы, ведомой нѣкоторыми иными лицами и, особенно, мною, онъ не явилъ себя явнымъ поборникомъ Истины, принуждаемый, возможно, совѣтами или людьми. Но, вѣдь, и я раньше ничего или же совсѣмъ мало привнесъ въ борьбѣ, не имѣя достаточно ни силы, ни рвенія; и /с. 371/ теперь я уже сталъ ничѣмъ; а есть ли что меньшее, чѣмъ — ничто? Итакъ, если (тогда) онъ также полагалъ, что мы (сами) можемъ нѣчто исправить и считалъ излишнимъ для себя дѣлать то, что могутъ совершить иные, какъ и то, что, при совершенно незначительной помощи, будетъ вредъ инымъ, какъ часто онъ мнѣ пояснялъ и просилъ прощенія; то теперь, когда я уже отхожу отсюда, я не вижу иного кого, равнаго ему, кто бы могъ занять мое мѣсто, въ Церкви и въ Вѣрѣ и въ догматахъ Православія; поэтому я считаю его достойнымъ, чтобы будучи призываемъ, лучше же сказать принуждаемъ, временемъ, онъ раскрылъ искру благочестія, скрытую въ немъ, и поборствовалъ за Церковь и здравые догматы, чтобы то, что я не могъ совершить, исправилъ онъ, съ помощью Божіею. Ибо онъ можетъ это, благодатію Божіей, при естественномъ своемъ умѣ и силѣ въ словахъ, если только пожелаетъ воспользоваться этимъ въ благопріятное время. И въ равной мѣрѣ онъ долженствуетъ и въ отношеніи Бога и Вѣры и Церкви вѣрно и чисто бороться за Вѣру. И я самъ возлагаю на него эту борьбу, чтобы вмѣсто меня онъ былъ защитникомъ Церкви и водителемъ здраваго ученія и поборникомъ правыхъ догматовъ и Истины, имѣя поддержку въ Богѣ и въ самой Истинѣ, о чемъ и ведется борьба; чтобы бывая общникомъ въ этомъ Святымъ Учителямъ и богоноснымъ Отцамъ, великимъ богословамъ, онъ воспринялъ награду отъ Праведнаго Судіи, когда Онъ объявитъ побѣдителями всѣхъ тѣхъ, которые боролись о Благочестіи. Но и онъ самъ долженъ всѣми силами имѣть рвеніе о благостояніи правыхъ догматовъ Церкви, какъ долженствующій дать отчетъ о семъ въ часъ суда Богу и мнѣ, поручившему (ему) сіе, а также понадѣявшемуся принести въ Благую Землю эти слова, приносящія болѣе чѣмъ стократный плодъ. Пусть онъ отвѣтитъ мнѣ о семъ, дабы, отходя изъ настоящей жизни, я возымѣлъ совершенную увѣренность, и чтобы, отчаявшись въ исправленіи Церкви, я не умеръ въ печали. 

C 
ОТВѢТЪ ГОСПОДИНА СХОЛАРІЯ:

Я, Владыко мой Святый, прежде всего, благодарю великую твою святыню за похвалы, которыя ты сказалъ обо мнѣ; ибо, пожелавъ оказать мнѣ милость, ты свидѣтельствовалъ обо мнѣ столь великое, чего я не имѣю и увѣренъ, что это и не близко — отъ меня; но это проистекаетъ отъ высоты благости и добродѣтели и /с. 372/ мудрости великой твоей святыни, которою я и самъ, вѣдая ее отъ начала, не переставалъ восхищаться даже до сего времени, что и долженствуетъ въ отношеніи къ твоей великой святынѣ, какъ — отцу и учителю и наставнику, и руководствуясь, какъ правиломъ (ὡς κανόνι χρώμενος), твоимъ совершеннымъ пониманіемъ догматовъ и правостью сужденій, которыя ты воспріялъ и съ которыми я согласуюсь, а также безъ сомнѣнія отвергая то, что было не согласно съ твоимъ сужденіемъ, я никогда не отказывался исполнить долгъ сына и ученика въ отношеніи твоей великой святыни. Свидѣтеля этому привожу твою великую святыню. Ты знаешь, что я всегда такимъ образомъ относился къ тебѣ, и открывая болѣе глубокія чувства моего убѣжденія, я давалъ тебѣ эти обѣты. Касательно же того, что нѣкогда я не вступилъ открыто въ борьбу, которую вела твоя великая святыня, но обошелъ молчаніемъ, причины сего никто не знаетъ лучше, чѣмъ великая твоя святыня, ибо часто повѣряя тебѣ мои доводы и чистосердечно открываясь о семъ и прося прощенія, я не лишался его. Но нынѣ, съ Божіей помощью, я все это презрѣлъ, и сдѣлалъ себя искреннѣйшимъ и открытымъ споборникомъ Истины, съ тѣмъ чтобы безстрашно возвѣщать догматы Отцевъ моихъ и совершенство Православія, согласно міровоззрѣнію величайшей твоей святыни. Говорю же это не потому, что какъ бы видѣлъ твою величайшую святыню возносимой отсюда, ибо мы не оставили послѣднихъ надеждъ, но надѣемся на Бога, что ты выздоровѣешь отъ недуга и будешь съ нами и вмѣстѣ на этомъ (съ нами) потрудишься. Если же судами, вѣдомыми Богу, ты отсюда отойдешь къ тому мѣсту упокоенія, которое ты уготовалъ себѣ, и по причинѣ также нашего недостоинства, уйдешь туда, гдѣ ты достоинъ быть, то — полностью подтверждая, я говорю тебѣ передъ Богомъ и Святыми Ангелами, невидимо нынѣ предстоящими намъ, и предъ находящимися здѣсь многими и достойными мужами, что я буду во всемъ вмѣсто тебя и вмѣсто твоихъ устъ, и чѣмъ ты горѣлъ, и что любя передалъ, и самъ я, и защищая и всѣмъ предлагая, совершенно ничего изъ этого не предамъ, но до конца, съ рискомъ крови и смерти, буду бороться. И хотя совершенно малы мои опытъ и сила, я, однако, увѣренъ, что твоя великая Святыня восполнитъ мой недостатокъ и присутствуя нынѣ съ нами, свойственнымъ тебѣ въ этомъ совершенствомъ, и отошедши, благопріятными къ Богу твоими молитвами. 

Примѣчанія и ссылки: 
[1] Авраамъ Норовъ. «Путешествіе къ Семи Церквамъ, упоминаемымъ въ Апокалипсисѣ». С.-Петерб. 1847 г. стр. 284-6. 
[2] Посланіе св. Марка къ іеромонаху Ѳеофану на Евбейскомъ островѣ, отд. 3. 
[3] Ibid. 
[4] Вел. Рит. Мануилъ цит. произв. отд. 26, или конецъ его синаксаря св. Марку. 
[5] Посланіе св. Марка къ Георгію Схоларію отд. 3. 
[6] Надгробное слово Георгія Схол. св. Марку, отд. 10. 
[7] In Dictionnaire de Theologie Catholique, t. 9, c. 1968 sq., in «Preface», in Patr. Orient, t. XVII. 
     /с. 434/ 
[8] Архіеп. Филаретъ Черннг. «Историческій обзоръ пѣснопѣвцевъ и пѣснопѣній греч. Церкви», изд. 2-е. Черниговъ 1864 г. стр. 458. 
[9] Авраамъ Норовъ, см. примѣч. 1-е, стр. 286. 
[10] Надгробное слово Георгія Схол. св. Марку, отд. 15. 
[11] При концѣ синаксаря св. Марку. 
[12] См. примѣч. 16-е 9-й гл. произв. и томъ цит. стр. 107. 
[13] При концѣ синаксаря. 
[14] Слово Георгія Схоларія передъ Императоромъ и Синклитомъ, Patr. Orient, t. 19 p. 523. 
[15] См. статью проф Н. Д. Тальберга, «Прав. Жизнь» 1959 г. 
[16] Въ разночтеніи находится такое поясненіе послѣ слова «Схоларія» — «мудрѣйшаго и блаженнѣйшаго патріарха Киръ Геннадіа». 
[17] Mgr. L. Petit даетъ слѣдующее поясненіе приведеннаго св. Маркомъ философскаго постулата: «У философовъ «materiæ propositionum» суть различныя ихъ положенія, согласно которымъ мы говоримъ, что опредѣленіе соотвѣтствуетъ подлежащему такимъ образомъ: 1. оно необходимо слѣдуетъ, или же, 2. оно — допускается, или же, 3. оно — невозможно». 

Источникъ: Архимандритъ АмвросійСвятой Маркъ Ефесскій и Флорентійская Унія. — Jordanville: Типографія преп. Іова Почаевскаго. Holy Trinity Monastery, 1963. — С. 360-372, 433-434. 

Печать E-mail