Епископ Григорий (Граббе): Церковь одна и вне её нет благодати Святого Духа

Автор: Митрополит Агафангел. Дата публикации: 03 июня 2017. Категория: Архив РПЦЗ.

Церковь одна. Загробная участь христиан, язычников и еретиков. Вне Церкви нет благодати Святого Духа.

Из учения о внутреннем единстве Церкви, о том, что она есть Тело Христово, логически вытекает и учение о единственности истинной Церкви. Как не может у Христа быть нескольких телес, особенно борющихся друг с другом, так невозможно и существование нескольких Церквей. Главное доказательство в пользу этого то, что в Св. Писании о Церкви всегда говорится в единственном числе за исключением тех случаев, когда ясно имеются в виду поместные общины. Такое сознание изначала было крепко у христиан, ибо представление о возможности существования двух или более благодатных Церквей унижало бы значение Церкви истинной. Эта вера в единственность Церкви, в то, что Она - тот ковчег, который один только может спасти нас от гибели в бушующих волнах житейского моря, необходима и для возбуждения нашей ревности к проповеди Православия. Ведь зачем буду я стараться о присоединении к Церкви еретика или раскольника, если он тоже в Церкви и тоже спасается, т.е. стоит на правильном пути совершенствования? Но если я верю, что он в безблагодатном обществе, что он не возрождён в святом крещении, то христианская любовь должна меня заставить не жалеть сил для его обращения.

Знаю, что эти слова могут кое-кого смутить. За последнее время слишком распространились мысли о том, что будто бы "перегородки" между Церквами не достигают неба", слишком увлекаются всякими интерконфессиональными конференциями, на которых единственная Церковь оказывается, в сущности, несмотря на все оговорки, в положении одной из Церквей. Мне неоднократно приходилось сталкиваться с тем, что самые привязанные к православию люди, поддаваясь проповеди об относительности религиозных истин, с ожесточением доказывали, что, например, Католическая Церковь, чуть ли не так же благодатна, как Православная. Это распространённое заблуждение, основывающееся главным образом не на разумных доводах, а на чувстве симпатии к инославным, заставляет меня предварить изложение доказательств отсутствия благодати у общин, отколовшихся от нашей Церкви, рассуждением о загробной судьбе тех людей, которые к Ней не принадлежат. В этих целях предварительно надо вкратце вернуться к грехопадению и искуплению.

Милосердный Бог создал людей блаженства, ради полноты которого наделил их свободной волей. Пользуясь этой свободой, люди впали в грех, т.е. пренебрегли Богом ради лукавых призрачных обещаний диавола. Впав в грех, они уже сами стали неспособны к райскому блаженству. Искупление Христово возвращает им эту способность, возвращает им Адамово естество, но не освобождает их от грехоспособности, точнее, не лишает их свободной воли. Пользуясь плодами искупления, отдельные святые личности на земле, совершенствуясь в Церкви, достигают высоких степеней блаженства, выражающегося в радостном общении с Богом. Но, вообще говоря, живя на земле, отвлекаемые плотью и мирскими заботами, люди не сознают близости Божией, а потому и блаженство праведных и мучения грешных от общения с Ним далеко не полны. Мы настолько поглощены миром, что даже не представляем себе, какая большая греховная тяжесть лежит на нас и отдаляет нас от Бога. Вот почему, чем совершеннее христианин, тем грешнее он сознает себя, чувствуя тягость даже тех прегрешений, которые у нас, рядовых людей, проходят незамеченными. Недавно я приводил в печати рассказ А.С. Хомякова о пережитых им минутах самопознания, когда он, целомудренный и доброжелательный христианин, почувствовал, что, вследствие его не то что греховных поступков, а просто даже житейской суеты, молитва его упала бессильной назад на землю. Будучи в те молитвенные минуты, может быть, более чем когда-либо близок к Богу, Хомяков почувствовал тот жгучий стыд, который мучительно ощутим все мы, когда все наши грехи предстанут перед нами во всей силе. Тогда и то, что нам теперь кажется добрым вследствие самообольщения, перед лицом Божиим, во многих случаях обнаружится как греховное, как отдаляющее нас от Бога, вызывающее стыд и мучения. Это раскрытие нашего подлинного нравственного лица приведёт к тому, что одни из нас будут каяться и тем спасутся, т.е. сделаются, способны к единению с Богом, а другие, чуждые смирения и полные самооправдания, наоборот, возропщут и озлобятся, предавая себя, таким образом, жестоким мучениям. Возможность раскаяния существует вплоть до Страшного Суда, когда уже окончательно определится, кто омыл свою душу покаянием, а кто, самооправдываясь и ропща, восстаёт против Бога, обвиняя Его в несправедливости.

Совершенное Господом Иисусом Христом искупление открыло, как мы уже говорили, возможность не только вернейшим путём идти к совершенству, но уже и здесь, на земле приобщаться райскому блаженству. Эта возможность открывается в единой, святой соборной и апостольской Церкви. Она предлагает нам поучения, просветляющие ваш ум и нашу совесть. Она постоянно подаёт нам благодатную помощь, а в Таинстве Евхаристии даже соединяет нас с возводящим нас на небо Спасителем. Какое великое дарование! Как безмерна степень совершенства, доступная тому, кто, пользуясь им, неусыпно стяжает Царство Небесное! Но и как велик стыд падения у того, кто, имея такое богатство, пренебрёг им. Для сына Церкви больше чем для "внешних" возможности и в отношении райского блаженства, и в отношении силы будущих мук.

Но вернёмся к тем, кто не принадлежит к Церкви. Они не одарены так, как мы, но, тем не менее, даже среди язычников мы видим людей, не предающихся страстям, совершающих добрые дела. Это потому, что у людей "дело закона" написано в сердцах: "о чём свидетельствует совесть их, и мысли их, то обвиняющие, то оправдывающие одна другую" (Рим. 11, 15). Предыдущие слова апостола в той же главе (Рим. 11, 6-11) дают основание надеяться, что все добродетельные люди могут удостоиться милостивого решения на Страшном Суде. Если так, скажут мне, зачем же искупление?

Смысл искупления для христиан мы уже выяснили. В отношении же остального человечества он заключается в том, что разрушена стена ада; сошествие Христово во ад и проповедь Его там сделали возможным переход из него в рай, то есть из мучительного состояния в блаженное. Каким образом? Через, хотя бы и посмертное, усвоение проповеди Христовой. Язычники, не знающие на земле о Христе, в том же положении, как ветхозаветное человечество. Им доступны добродетели, подсказанные совестью. Но христианское совершенство им не доступно. В отношении загробной судьбы они тоже уподобляются ветхозаветным людям. Те узнали Христа уже после смерти и получили возможность выйти с Ним вместе из ада. Эти тоже после смерти, узнавая Христа, или отзываются на Его проповедь и соединяются с Церковью, или озлобляются и предаются мучениям.

Но как же согласовать высказанные мысли с учением Св. Отцов о невозможности спасения вне Церкви?

Очень просто.

Во-первых, самое спасение надо понимать шире, чем просто получение награды за добродетельную жизнь. Спасение, на христианском языке, значит совершенствование с помощью благодати Св. Духа. Этого вне Церкви нет.

Во-вторых, достижение блаженства вне Церкви высказанными мыслями не допускается, ибо непременным условием для него ставится хотя бы и посмертное, но соединение с Церковью.

Но как же грозные свидетельства Св. Отцов относительно судьбы еретиков и раскольников? Эти свидетельства, конечно, прежде всего, относятся к тем, кто на земле враждовал с Церковью, то есть боролся со Христом, разрывая Его нешвенный хитон. Но и теплохладному еретику тоже не легко соединиться с Церковью. Дело в том, что если совершенствование и возможно в некоторой степени после смерти (конечно только до Страшного Суда), то все же посмертное нравственное состояние является лишь продолжением того настроения, в котором застала человека кончина, подобно тому, как в зрелом возрасте обычно получают приложение и развитие те принципы, которые усвоены человеком в детстве и молодости. Следовательно, даже у тех, кто прямо и сознательно не враждовали на земле с Христовой Церковью, заблуждения, в которых они жили, станут на пути к воссоединению с Церковью. Конечно, и для них, как для язычников, добрые дела, милосердие, любовь к ближним не останутся без пользы. Они и их подготавливают к загробному присоединению к Церкви. Но искажённое еретиками нравоучение станет на пути к необходимому для присоединения к Церкви покаянию, а самые добрые дела могут оказаться таковыми лишь по внешности, на самом же деле не приносящими душе никакой пользы. У западных еретиков, например, не может не сказаться юридический строй всего нравоучения. Взгляд на добрые дела, как на заслугу человека, может воспрепятствовать смиренному покаянию, а убеждение в своей правоте может приводить к оспариванию Божественной справедливости. Напомню слова Спасителя: "Многие скажут Мне в тот день. Господи, Господи! Не от Твоего ли имени мы пророчествовали? И не Твоим ли именем бесов изгоняли? И не Твоим ли именем многие чудеса творили? И тогда объявлю им: Я никогда не знал вас: отойдите от Меня делающие беззаконие" (Мф. 7, 21-22). Слова эти, несомненно, имеют в виду еретиков, настолько нераскаянных, что даже на Страшном Суде они препираются с Богом и бросают Ему обвинение в обмане. Представляя себе посмертную психологию человека, всю жизнь проведшего в отделённой от Церкви общине, получаешь понятие о том, насколько трудно им раскаяться и воссоединиться с Церковью. Не останавливаясь на этом слишком долго, укажем на некоторые препятствия. Они увидят, что грехи, которые они уже считали отпущенными, лежат на них всею тяжестью, и что те, которых они привыкли считать святыми, на самом деле предаются тяжким мучениям, слыша приведенные выше грозные слова Спасителя. Не легче ли при таких условиях принять Христа, ничего ранее не зная о Нём, чем, имея о Нём укоренившееся искажённое представление? Не это ли имел в виду Св. Иоанн Златоуст, говоря, что "при неправых догматах нет никакой пользы и от доброй жизни, точно также, как и наоборот, - здравые догматы бесполезны при порочной жизни" (Беседа на Евреев Ио. Т. 7, кн. 2, стр. 447)?

Как легко жившему вне Церкви поддаться ропоту против Бога, несподобившего его родиться в лоне Церкви! Как легко, вместо смиренной молитвы о принятии, хоть в "двенадцатый час", в церковное общение, воспылать ненавистью к виновникам заблуждения! А всякая ненависть, всякая злоба отдаляет от Бога. Не забудем ещё, что, стоя пред лицом Божиим, воссоединиться с Церковью не тот, кто убедится только в Её истинности (как в этом не убедиться, видя воочию Её славу?), а тот лишь, кто будет достоин этого, то есть, чьё душевное расположение будет достаточно чисто. Только тот, кто, несмотря на чуждость Церкви, воспитал в себе добродетели любви и смирения, может с помощью Божией преодолеть это испытание.

Но и это лишь предположение, в отношении еретиков и раскольников не имеющее твёрдых оснований в церковной письменности. Ибо Церковь ясно указывает только единственный и при том, безусловно, верный путь ко спасению. Она сынов зовёт к полному совершенству и ничем не успокаивает тех, кто надеется достигнуть блаженства помимо Неё и Её спасительных благодатных даров. Ибо если трудно спасение для каждого из нас, возрождённых во святом крещении, получивших дары Духа Святого в миропомазании, освобождающихся от грехов в таинстве покаяния, вкушающих Тело и Кровь Господни, одним словом, пользующихся всем безмерным богатством Церкви Христовой, то как спастись тем, кто и этого не имеет?

Но скажут мне, Православная Церковь, принимает в своё лоно католиков, англикан и протестантов, не повторяя над ними крещения, а первых (теперь же и вторых) даже в сущем сане, не признаёт ли тем самым их крещение и др. таинства благодатными? Это вопрос старый, возбудивший целую литературу. Под влиянием инославных писателей, у нас были богословы, которые разрешали вопрос в утвердительном смысле и посвящали усердные труды изысканием о том, существует ли апостольское преемство у иерархии той или другой неправославной общины.

Тщетные труды. Церковь только себя одну признаёт благодатной и отпавший от Неё епископ, сам потерял апостольское преемство и, следовательно, никому другому передать его не мог. Не только важно, чтобы непрерывно до апостолов тянулась нить руковозложения, нужно ещё, чтобы каждый возложивший руки имел на себе епископскую благодать. Но отделившийся от Церкви, её не имеет, а, следовательно, и другому сообщить не может. Никаких таинств, начиная с крещения, вне Церкви нет, что твёрдо установлено Ею с первых же веков своего существования, а особенно отчётливо в третьем и четвёртом веках (Ср. 68 прав. Карф. Соб.). Это положение неопровержимо доказано архимандритом Иларионом (Троицким, ныне архиепископ, томящийся на Соловках), в статье "Единство Церкви и Всемирная Конференция Христиан". К сожалению, эта блестящая статья напечатана в "Богословском Вестнике" (№ 1, 1917 года, стр. 1-60) уже в дни революции и поэтому теперь мало кому известна. Добавить к ней по существу ничего, но малая её известность не даёт возможности ограничиться простой ссылкой на неё. Я поэтому, со своей стороны, посвящу несколько страниц вопросу о безблагодатности внецерковных общин, поневоле, в большинстве случаев, повторяя аргументы, которые можно найти у архимандрита Илариона.

Прежде всего, необходимо отметить, что точка зрения, которую я буду излагать, не есть мнение какой-нибудь богословской школы, как обыкновенно думают инославные богословы, сбиваемые с толку теми православными учёными, которые, находясь под влиянием западной схоластики, унижают благодать Святого Духа, подчиняя её формуле, хотя бы она произносилась человеком, не имеющим общения с Церковью. При логических выводах из этой теории нельзя не прийти к тому, что каждый мирянин может, хотя и с вредом для своей души, совершить всякое таинство. При всём том, такое представление о действительности таинств не имеет за собою веских доказательств, которые давали бы основание считать его учением Церкви. Но в православии не могут уживаться правильные и не правильные учения по таким кардинальным вопросам. Тут нельзя себя успокаивать разностью "школ". Есть определённые требования, которым должно удовлетворять учение, чтобы быть признанным церковным, а частные домыслы допустимы лишь в той мере, в какой они этому учению не противоречат.

Те взгляды на благодатность таинств, которые распространены теперь, не новы.

В середине третьего века римский епископ Стефан выступил с мнением, что еретиков и раскольников не надо перекрещивать, потому что у них есть благодать крещения. Стефан и его единомышленники разделяли духовные благодатные дары на две части: благодать Христову и дары Святого Духа. Одна только Церковь обладает дарами Святого Духа и сообщает их при руковозложении. Благодать же Христова есть и сообщается даже при крещении еретических общин, стоящих вне Церкви. Еретики поэтому не могут быть сравниваемы с язычниками; они вышли из Церкви, но от язычества отказались: часть благодати есть и у них. Еретики стоят как бы между Церковью и языческим миром.

Церковь поэтому не совпадает в своих границах с христианством вообще; её можно представить меньшим концентрическим кругом, заключённым в больший. Церковь обладает благодатью в полном объёме, но часть благодати - именно благодать Христова, выходит за пределы Церкви (Вл. Троицкий. Очерки из ист. Догмата о Церкви. Сергиев Посад. 1912, стр. 455. Следует отметить, что Стефан отличался от современных защитников интерконфессионизма тем, что всё-таки не признавал равноправности отпавших общин с Церковью. Его точка зрения ближе к заблуждающимся православным учёным, чем к протестантским и англиканским).

Стефан получил достойную отповедь от Св. Киприана Карфагенского, который утверждал, что, не имея Святого Духа нельзя и крестить.

"Покровительствующие еретикам и раскольникам, писал Св. Отец, пусть отвечают нам: имеют ли сии Св. Духа или не имеют? Если имеют, для чего на крещённых там, когда приходят к нам, возлагается рука для низведения на них Святого Духа, Который конечно был бы получен там, где и мог быть дарован, если бы Он был там. Если же, крещённые вне еретики и раскольники, не имеют Святого Духа, то и отпущение грехов не может быть даровано через тех, о коих известно, что они не имеют Св. Духа" (Письмо к Магну. Твор., стр. 368). В другом месте Св. Киприан пишет: "Если действительность крещения приписывают величию Имени, то почему же там во имя того же Христа не совершается над крещёнными и возложения рук для принятия Св. Духа? Почему же одинаковое величие одного и того же не оказывает той же силы и в возложении рук, какую приписывают ему в освящении крещения? Если кто, возродившись вне Церкви, мог сделаться храмом Божиим, то почему же нельзя было соделаться и храмом Духа Святого. Кто, крестившись у еретиков, может облечься во Христа, тот тем более может получить и Св. Духа, Христом посланного". Ибо очистить грехи и освятить человека одна вода без Святого Духа, конечно, не может. Итак, предлежит одно из двух: или согласиться, что там, где, по их мнению, есть крещение, присутствует и Дух Святой, или же, где нет Святого Духа, там не признавать и крещение, потому что крещение не может быть без Святого Духа" (Письмо к Помпею. Твор., стр. 334-335). "Если у еретиков нет Церкви, потому что она одна и делиться не может, если у них нет и Духа Святого, потому что Он также один и не может быть и у нечестивых и чуждых, то, конечно, не может быть и крещения, которое состоит в том же единстве, потому что оно не может быть отделено ни от Церкви, ни от Духа Святого" (Там же, стр. 358).

Из приведенных выдержек видно, что Св. Киприан не признавал возможности благодатных таинств вне общения с Единой Истинной Церковью. Существование неполной, несовершенной благодатности Св. Отец отвергает и сильнейшей аргументацией доказывает правильность своего взгляда.

Последующие Отцы Церкви высказывали взгляды не Стефана и не блаженного Августина, а именно Св. Киприана, хотя и не настаивали так горячо на самом факте перекрещивания. Наоборот, в этих взглядах очень существенно то, что они чужды формализма. Признавая благодатность только за церковными таинствами, Св. Отцы исходили не столько из того, что еретики при крещении произносят другую формулу, сколько из того, что при самом точном соблюдении православного чина, невозможно получить благодать вне единения с Церковью. "Если бы, - говорит Св. Иоанн Златоуст, - случилось руке отделиться от тела, дух (истекающий) из головного мозга, ища продолжения и не находя его там, не срывается с тела и не переходит на отнятую руку, но если не найдёт её там, то и не сообщается ей" (На Еф. беседа XI. 3). И далее: "что говоришь ты? У них та же самая вера, и они тоже православны? Если так, отчего же они не с нами? Един Господь, едина вера, едино крещение. Если у них хорошо, то у нас худо, а если у нас хорошо, то у них худо. Скажи мне: ужели вы считаете достаточным то, что их называют православными, тогда как у них оскудела и погибла благодать рукоположения? Что же пользы во всем прочем, если у них не соблюдена эта последняя? Надобно одинаково стоять как за веру, так и за неё. А если позволительно, по древней пословице, наполнять свои руки, быть священником, то пусть приступят все, и напрасно устроен этот жертвенник, напрасно церковный чин, напрасно лики иереев: ниспровергнем и уничтожим это" (Там же, беседа XI, 5).

То же самое учение содержится и в первом каноническом послании Св. Василия Великого к Амфилохию, Епископу Иконийскому. Это послание, принятое Вселенским Собором, имеет непререкаемый авторитет, и игнорирование его при обсуждении разбираемого вопроса свидетельствует или о богословском невежестве, или о сознательной подмене подлинного церковного учения собственным лже-мудрствованием.

"Древним, разумею Киприана, - пишет Св. Василий, - рассудилось всех их, и кафаров, и энкратитов, и идропарастов, подвести под одно определение, потому что хотя начало отделения было вследствие раскола, но отступившие от Церкви не имели уже на себе благодати Святого Духа, так как преподаяние оной оскудело по пресечении преемства, и хотя первые отделившиеся имели рукоположение от отцов, и через возложение рук их получили духовное дарование; но отторгнувшиеся, сделавшись мирянами, не имели власти ни крестить, ни рукополагать, и не в состоянии были передавать другим благодать Святого Духа, от которой сами отпали. Почему, крещённых ими, как крещённых мирянами, когда приходят в Церковь, повелели очищать истинным крещением церковным". Не подлежит сомнению, что изложенная Св. Василием точка зрения Киприана и Фирмилиана принципиально им разделяется. Ведь он не возражает против неё ни словом, а, предлагая далее другую практику, делает это как уступку местным обычаям в целях церковной пользы: "Но, поелику некоторые в Асии, ради пользы многих, решительно положили принимать их крещение, то пусть будет оно приемлемо". Существенна разница между такими решениями и признаниями действительности внецерковного крещения. В самом деле, из дальнейшего правила видно, что Св. Василий считал возможным, отвергая благодатность крещения еретиков, принимать их в Церковь без перекрещивания. Он пишет про энкратитов: "Следует нам отметать их крещение, и если кто принял от них крещение, когда приходит он в Церковь, крестить его. Впрочем, если будет это препятствием общему благоустройству, то опять должно держаться обычая и следовать отцам, благоустроившим, что нужно было для нас. Ибо опасаюсь, чтобы, желая удержать их от поспешности в крещении, строгостью правил не наложить нам препятствия спасаемым". (В прошлом столетии строгость греческой практики воспрепятствовала воссоединению с Церковью англиканина Пальмера, не согласившегося креститься, но и не хотевшего присоединиться нигде, кроме Константинополя. В России его приняли бы, ограничившись миропомазанием). "Но, во всяком случае, да будет постановлено, чтобы приходящие к Церкви из крещённых ими были помазываемы верными и потом приступали к таинствам".

В подтверждение того, что важна не форма, а самый факт присоединения к Церкви, приведу рассказ Св. Дионисия Александрийского. Он писал Римскому Епископу Ксисту (Сиксту): "В собрании братий находится некто, считавшийся давним православным и присоединённый к обществу христиан ещё до моего рукоположения, даже, кажется, до поставления блаженного Иракла. Быв при крещении и выслушав вопросы и ответы, он пришёл ко мне с плачем и сокрушением и, упав мне в ноги, начал исповедоваться и клясться, что крещение, принятое им от еретиков, было не таково и не имеет ничего общего с нашими, потому что оно исполнено нечестия и богохульства. Говоря, что душа его страдает, и что от тех нечестивых слов и действий у него нет дерзновения возвести очи к Богу, он просил меня передать ему истиннейшее очищение, усыновление и благодать. Но я не решился сделать этого, сказав, что для сего довольно долговременного общения его с Церковью, что я не дерзаю снова приготовлять того, который внимал благословению даров, вместе с другими произносил аминь, приступал к трапезе, протягивал руки для принятия святой пищи, принимал её и долгое время приобщался Тела и Крови Господа нашего Иисуса Христа. Я повелел ему благодушествовать и с твёрдой верой, с доброй совестью, приступать к приобщению святых" (Евсевий, VII, 9). Итак, Св. Дионисий, не признавая, конечно, действительным еретическое крещение, в столь черных красках описываемое самим кающимся, счёл его присоединённым к Церкви без повторения крещения. Для Св. Дионисия важно было то, что этот верующий фактически соединился с Церковью. Так и Св. Киприан признавал возможность воссоединения с Церковью без повторения крещения, хотя и считал такую практику неправильной: "Но скажет кто-нибудь, - читаем в письме к Юбаяну, - что же будет с теми, кои прежде сего, обратившись от ереси к Церкви, приняты были в Церковь без крещения? Господь по милосердию Своему силен, даровать им прощение, и тех, кои были приняты в Церковь, в Церкви же опочили, не лишить даров Церкви Своей. Но из этого никак не следует, что если некогда допущена была погрешность, то и всегда надобно держаться этой погрешности" (Твор., стр. 347). Тот же Св. Киприан признавал и так называемое "крещение кровью", то есть соединение с Церковью тех мучеников, которые до смерти не успевали принять крещение водою.

Само собой разумеется, что установленная форма крещения не унижается тем, что в виде исключения, в порядке снисхождения, допускается соединение с Церковью и помимо неё. Равным образом, снисходительная практика не даёт оснований утверждать наличие благодати во внецерковном крещении. Вот почему, при одном и том же догматическом учении, разделяемом, как мы видели, и ригористом Св. Киприаном и снисходительным Св. Василием, практика в разное время и в разных Поместных Церквах была различна. Так, например, греки перекрещивали католиков, в то время как в России их принимали через одно миропомазание. Отвечая Пальмеру, возмущённому тем, что в Константинополе его не принимали в общение иначе как через крещение, А.С. Хомяков прекрасно объяснил, как совмещается эта различная практика с общим догматическим учением. "Все таинства, говорит он, могут окончательно совершаться лишь в недрах Православной Церкви. В какой форме они совершаются - это дело второстепенное. Примирением (с Церковью) это таинство возобновляется или довершается в силу примирения: несовершенный еретический обряд получает полноту и совершенство православного таинства. Следовательно, видимое повторение крещения или миропомазания, хотя и ненужное, не имеет характера заблуждения: оно свидетельствует о различии в обряде, но не в понятиях. Сравнение с другим фактором церковной истории уяснит мою мысль. Брак есть таинство в глазах Церкви: однако, Церковь не требует повторения брака от тех язычников, которых она принимает в общество верующих. Самое обращение язычников, без совершения обряда, даёт предшествовавшему соединению четы значение христианского таинства. Вы должны с этим согласиться, а иначе вам придётся допустить невозможное, именно, что законное соединение языческой четы имело полное значение христианского таинства. Церковь не требует ни от язычников, ни от иудеев возобновления брака: но вторичное обвенчание могло ли бы считаться заблуждением? Не думаю, хотя в обряде произошло бы изменение". (Полное собрание сочинений 3-е письмо к Пальмеру). Подтверждение правильности пояснений Хомякова мы можем найти в том, что Церковь, принимая, например, католиков в сущем сане, требует, чтобы католический священник присоединялся нашим епископом. Священник же, хотя и может принять его, но только как мирянина. Таким образом, в обряде воссоединения совершается и таинство священства, которое совершать может только епископ.

Установление того факта, что истинная Церковь только одна и что в ней только и пребывает благодать Святого Духа особенно важно теперь, когда чуть не каждый год мы бываем свидетелями внушительных интерконфессиональных собраний. Инославные на этих собраниях выслушивают иногда в высшей степени поучительные заявления православных иерархов, но истина единственности Церкви подчёркивается мало. Между тем, как глубоко правильно указывал Митрополит Антоний в своей интереснейшей переписке с представителями Епископальной Церкви в Америке, тем, кто трудится для соединения, должно, прежде всего, усвоить истину единственности Церкви, что явилось бы действительным шагом вперёд в их иначе безнадёжном деле. Можно спорить, говорить о ней, можно объективно и добросовестно исследовать, где же теперь истинная Церковь, от которой отложились для своей погибели все прочие исповедания; но говорить, что Церковь разделилась, что она потеряла своё единство в 9-м, или 11-м, или в 16-м веках, это, значит, не верить Христу, сказавшему: "Созижду Церковь Мою и врата адовы не одолеют её" Это, значит, идти вразрез с той неотъемлемой верой всех христиан, что Церковь Христова пребудет едина и непоколебима во веки" (Переписка высокопреосвященного Антония, Арх. Харьковского, с представителями Епископальной Церкви в Америке, Харьков, 1918, стр. 16). Всякий из нас, имея общение с инославными, всегда должен помнить это непреложное церковное учение. Мы не смеем ни от себя, ни от них, скрывать ту печальную истину, что их общины безблагодатны, ибо затушёвывание её будет их успокаивать и лишать ревности к исканию правого пути. "Если они увидят, - писал Св. Киприан, - что и суждением и мнением своим мы определяем и постановляем считать праведным и законным крещение, которым они там крестились, то подумают, что они правильно и законно имеют Церковь и прочие церковные блага. И не будет причины обращаться к нам, когда, имея крещение, будут думать, что имеют всё прочее. Напротив, когда они узнают, что вне Церкви нет крещения, и не может быть дано отпущение грехов, то охотнее будут приходить к нам и с покорностью просить благ и даров Матери Церкви, зная, что совершенно не могут достигнуть истинного обетования божественной благодати, если не обратятся прежде к истине Церкви" (Письмо к Юбаяну, стр. 348). Не ненависть или нетерпимость продиктовали Святому Отцу эти строки, а любовь к людям и мудрая забота о чуждых спасениях.

1929 г. Из архивов Еп. Антония (Граббе) http://www.metanthonymemorial.org/VernostNo181.html

Источник

Печать E-mail

• Назад
• Вперед