Митрополит Хризостом Аттикийский начал служить утреню Великой субботы и чин Погребения в церкви Святой Троицы, затем он примкнул к шествию, в котором участвовали мэр, заместитель мэра, муниципальные служащие и других местные чиновники, а также филармонический оркестр Муниципалитета и десятки маленьких детей, одетых в традиционные костюмы... Множество людей на площади пели молитвы... 

 

В конце Митрополит Хризостом сказал проповедь о добровольных страданиях и распятии Господа нашего Иисуса Христа, о нашем через Его Жертву божественном освящении, о борьбе за духовную и национальную свободу, вере в воскресение Христа и получении от Него духовной помощи в разрешении наших проблем...

 

 

   Братья! Весьма справедливо к настоящему дню применимы эти псаломские слова, которыми святой пророк призывает нас к радости и веселию. Сам Дух Святой подвизает всех тварей к совокупному торжествованию нынешнего дня: ибо в этот день Воскресением Иисуса Христа заключается ад, отверзается Небо, побежденный ад возвращает своих мертвецов, разбойник вводится в рай, телеса святых входят во святой град, мертвые воспаряют к живым. В этот день ад отпускает своих узников в Горние селения, земля препровождает погребенных своих на Небеса, Небо представляет ко Господу тех, которых восприяло.

  
   Воскресение Господа нашего для умерших есть жизнь, для грешников – отпущение, для святых – слава. Поэтому-то святой Давид подвизает всякое создание и всю тварь к радостнейшему торжествованию настоящего дня, говоря: «Сей день, егоже сотвори Господь, возрадуемся и возвеселимся в онь!» 

   Сей День все проникает и освещает, небо и землю и преисподнюю объемлет: ибо Свет Христов не заграждается стенами, не разделяется стихиями, не помрачается тьмою. Свет Христов есть день без вечера, день бесконечный: он всюду блещет, везде освещает, ничто от него не укрывается. И что еще сказать? День тот есть Сам Христос, как говорится у Апостола: «нощь убо прейде, а День приближися» (Рим. 13:12): ночь прошла, говорится (а не последует), чтобы мы разумели, что с приближением Света Христова и диавольская тьма прогнана, и неведение грехов прешло, и что настоящим светосиянием прежние умозаблуждения истреблены, и обольстительное нечестие прекращено. Что этот День (разумеется – Христос) освещает Небо, землю и преисподнюю, об этом свидетельствует Священное Писание: «Бе Свет истинный, И же просвещает всякого человека, грядущаго в мир» «(Ин. 1:9). Что этим Днем освещается самый тартар, О том мы читаем у пророка: «Живущий во стране и сени смертней, Свет возсияет на вы» (Ис. 9:2).. А что этот День сияет на Небеси, о том читай у пророка Давида: «Положу в век. века семя Его, и Престол Его яко Дние. Неба» (Пс. 88:30). 

   Кто же есть День Неба, как не Христос Господь? (Пс. 18:3). Он есть День Сын, Которому День Отец открывает таинство Божества Своего; Он есть День, о Котором пишется (у Соломона): «Аз сотворих, да возсияет на Небеси Свет непрестанный...» И так как за Днем Неба никогда не последует ночь, то и по явлении правды Христовой тьма грехов исчезает. Так как День всегда сияет и не может быть объят никакою тьмою, то и Свет Христов сияет и не покрывается никакою темнотою грехов. Потому евангелист Иоанн и говорит: «Свет во тьме светится, и тьма Его не объят» (Ин. 1:5). 

   Итак, в Воскресении Господа нашего все стихии соторжествуют. В этот день и само солнце (думаю я) бывает яснее обыкновенного: подобает, чтобы и солнце при Воскресении Его возрадовалось, поскольку оно при страдании Его покрыто было мраком сетования. 

   Поэтому, братья, все да возрадуемся в этот Святой День! Пусть никто не» исключает себя из общей радости, будучи обличаем совестью грехов своих; пусть никто не избегает торжественнейших молитвословий, будучи отягчаем множеством беззаконий своих. В настоящий день грешник должен быть благонадежен в прощении грехов: поскольку он имеет великое поручительство в Том, чрез Кого разбойник удостоился рая. 

   И как христианину не надеяться на прощение грехов? Если при распятии Христос Спаситель помиловал того разбойника, то как Он не помилует христианина по Воскресении? И если смиренный Страдалец оказал столько милости кающемуся, то какую милость окажет Воскресший во славе – просящему! Аминь.

 

 

 

 

 

Свято-Никольский собор в Ахарнэ (Аттика):

 

 

 

 

Церковь Святых Константина и Елены в Аспропиргосе:

 

 

Храм Св. Архангела Михаила в Аспропиргосе:

 

 

Церковь Св. Елевферия в Аспропиргосе:

 

 

Храм Сретения в Макропуло:

 

 

Церковь Всех Святых в Фивах:

 

 

Церковь Святой Троицы в Левадии:

 

 

Храм Святого Креста в Кератеа: 

 

 

Церковь Святой Троицы в Родополисе:

 

 

Церковь Святой Троицы в Аспропиргосе:

 

 

Храм Св. Иоанна Предтечи в Лутуфиу:

 

 

Монастырь Успения в Лефктра:

 

 

Монастырь Panachrantou в Мегара:

 

 

 

Монастырь Святого Марка в Коропиу:

 

 

Храм Святого Креста в Магуле:

 

 

 

Монастырь Святого Николая в Пэаниа:

 

 

Церковь Св. Мины в Виллиа:

 

 

Монастырь Панагии Одигитрии - Св. Нектария в Ахарнэ:

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Игумен Даниил путешествовал по святым местам при великом князе Святополке Изяславиче, когда в Палестине царствовал король Балдуин I, вскоре после крестовых походов, именно с 1093 по 1112 года.

"И се ми показал Бог видети худому и недостойному рабу Своему, Даниилу иноку: видех бо очима своима грешныма по истине какого сходить сеет Святый ко Гробу животворящему Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа. Мнози бо ини страницы не право глаголють о схождении Света Святаго. Инии об глаголють яко Дух Святый голубем сходит ко Гробу Господню, а другий бо глаголють яко молния сходит с небеси и тако ожигаются кандила над Гробом Господним. То есть лжа и неправда: ничто же бо тогда видети, ни голубя, ни молнии, но тако невидимо сходит благодать Божия и вжигаются кандила над Гробом Господным. О том скажу яко же видех поистине.

В Великую Пятницу, по вечерне потирают Гроб Господень и помывают кандила, сущая над Гробом Господним, и наливают кандила вся та масла деревяна, чиста, без воды, одного и вложат светильна, и не вжигают светилен тех, но тако оставляют светильна та не возженна и запечатлевают Гроб Господень во вторый час нощи. Тогда изгасят вся кандила не токмо ту сущая, но и по всем церквам, иже в Иерусалиме. Тогда, аз недостойный и худый идох в пятницу великую в 1 часу дни ко князю Балдвину, и поклонихся ему до земли. Он же видев мя поклонившась, – призва мя к себе с любовию и рече ми: "Что хощеши, игумене Руссий? познал бо мя бяше добре и любляше мя вельми, яко же бяше муж благ и смирен вельми и не гордит. Аз рекох к нему": – Княже мой, Господине, молютися: Бога деля и князей деля Русских, хотел бых и аз поставити кандило на Гробе Святем Господнем от всея Русския земли, и за вся князи наша, и за вся христиане Русския земли. И тогда князь с радостию повелел ми поставити кандило, и после со мною мужа своего, слугу лучшаго, ко Гробу Святаго Воскресения, и к тому иж держить Гроб Господень. И повелеста ми оба, иконом и ключарь Святаго Гроба Господня принести кандило свое с маслом. Аз же поклонихся има, и шедше на торг с радостию великою, и купих кандило стеклянное велико и налияху масла деревянаго чистаго безе воды и принесох ко Гробу Господню, уж вечеру, сущу, и туда сих ключаря того единаго и возвестих ему. Он же отверзе двери Гроба Господня и повелел ми выступити из калиг, и тако босого введя мя единаго в Гроб Господень с кандилом, еже ношах яз, и повеле ми поставити своима рукама грешныма в ногах, а в головах, стояше кандило Греческое, а на персех Святаго Гроба Господня кандиол всех монастырей, а на среде Русское кандило, еже поставих аз грешный. Благодатию же Божиею та 3 кандила возжглись тогда дольная, а фрязския кандила повешены суть горе, а тех кандил ни едино не возгореся тогда. Аз же, поставив кандило свое на святем Гробе Господа нашего Иисуса Христа и поклонихся честному тому Гробу Господню, и облобызав с любовию и со слезами местое святое и честное, идеже лежало Тело Пречистое Господа нашего Иисуса Христа, и изыдохом из Гроба того с радостию великою, и идохом каждо в келлию.

Заутра же в великую субботу, в шестый час дня, собираются вси люди пред церковию Воскресения Христова, безчисленное много множество людей, от всех стран пришельци и туземци, от Вавилона и Египта и от Антиохии, и от всех стран – ту ся собирают в тот день несказанно много людей, и наполняются все те места около церкви и около Распятия Господня. Велика же теснота тогда бывает в церкви и около церкви, мнози бо тогда ту и задыхаются от тесноты людей тех. И все те людие стоят со свещами не возженными, ши ждут отверзения дверем церковным. Внутри же церкви токмо попове едины, и ждут попове с людьми дондеже князь Балдвин (Балдуин I) приидет с дружиною, и бывает тогда отверзение дверем церковным, и входят вси людие в церковь в тесноте велицей и наполняют церковь и вне церкви, около Голгофы и около Краниева места и дотоле, видеже налезень Крест Господень, все полно будет людей. И те людие иного не глаголють ничтоже, токмо "Господи помилуй!" зовут неослабляючи и вопиют сильно, яко тутнати возгремети всему месту тому от вопля людей тех. И ту источницы пролиются слезами от верных человек, аще бо у кого окаменено сердце имать и той тогда зазрить себе и поминает грехи своя, глаголет в себе: егда моих деля грехов не снидет свет святый и тако стоять вси вернии слезни и сокрушенно сердце имуше. И ту сам князь Балдуин стоит со страхом и смирением великим, источник слез проливается от очию его; та же и дружина его стоит около его прямо Гробу, близ олтаря великаго. И яко бысть седьмый час дни субботнаго, пойде князь Балдуин ко Гробу Господню и с дружиною своею из дому своего - вси боси и пеши. И присла князь в Метохию св. Саввы и позва Игумена с чернци его, и пойде игумен со братиею ко Гробу Господню; и азь худый тут же идох с игуменом тем и с братиею, и приходом ко князю тому, и поклонихомся ему вси. Тогда и он поклонися Игумену и братии всей, И повеле же князь игумену святаго Саввы и мне худому повеле с ними приити близ себе стати, неким же игумном и черноризцем вопелел князь пред собою идти, а дружине по себе идти. И приходом в церковь Воскресения Господня к западаным дверем, и се множество людей заступили бяху двери церковныя, и не могохом в церковь внити. Тогда князь Балдуин веле разснати людей насильством воем своим, и сотвориша яко улицу сквозь люди оны до Гроба Господня, и тако возмогохом проити. И тогда проидохом к восточным дверем до Гроба святаго, а князь же по нас вниде, и ста на месте своем, на десной стране, у преграды великаго олтаря противу восточным дверем, ту бо есть место кнже устроено высоко. И повеле же игумену Святаго Саввы стати над гробом со всеми чернцы и с правоверными попы, а мне же худого повеле поставити высоко над самыми дверьми Гробными противу великому олтарю яко дозрети ми бяже во двери гробныя. Двери же гробныя все трои замчены и запечатаны печатью царскою, латинстии же попове стояху в велицем олтаре. Яко бысть осьмый час дни и почаша попове правовернии пети вечерню на гробе горе и вси духовнии мужи и черноризцы и пустынницу мнози бяху ту пришли. Латыня же в велицем олтаре верещати начаша свойски: и тако поющим им всем, аз же ту стоя, прилежно зрях к дверем гробным. Яко почаша паремьи чести субботы великия, и на первой паремьи изыде епископ с дьяконом из великаго олтаря, и прииде ко дверем гробным, и призре во Гробе сквозь хрестце дверей тех, и не узре света во Гробе и возратися вспять во олтарь. Епископ с диаконом паки припаде к дверем Гробным и не увиде ничтоже во Гробе. Тогда вси людие возопиша со слезами: Кири елейсон! еже есть Господи помилуй! Яко бысть 9-му часу минушу начаша пети проходную: "Господеви поем", тогда внезапу прииде туча мала от востока, и ста над верхом непокрытым тоя церкве, и одожжди над гробом Господним. И тогда внезапу возсия свет во гробе святем и изыде блистание страшно и светло из гроба Господня. И прииде епископ с четырьмя диаконы и отвероша двери гробныя. И взяша свещу и князя того Балдуина и вниде возже свещу Княже первое от света того святаго, изнесше из гроба свещу и властью самому князю тому в руце; и ста князь на месте своем, держа свещу ту с радостию великою. От тоя свещи мы все возжегохом свои свещи, а от наших свещ вси людие возжгоша свои свещи. Свет же святый несть яко огнь земный, но чудно инако светися изрядно, пламя его "червлено" яко киноварь. И тако вси людио стоять со свещами горящими, вопиют же вси непрестанно – Господи помилуй! с радостию великою и веселием, видевши свет Божий святый. Иже бо кто не видев тоя радости в той, день, той не имать веры сказующему о всем том видении. Обаче вернии добрии человецы вельми верують и всласть послушают сказания сего о святыне сей и о местах сих святых. Верний бо вмале и в мнозе верен есть, а злу человеку истина крива есть. Мне же худому – Бог послух есть и святый Гроб Господень, и вся дружина моя Русские сынове приключившиеся тогда Новгородци и Князь Седислав Иванович, Горослав Михайлович, Кашкича два и инии мнози, иже то сведают о мне и о сказании том. Егда же свет во гробе возсия, тогда же и пение преста и вси возопиша: - Кирие элейсон! (Господи помилуй!) и потом пойдоша вси из церкве с радостью великою и со свещами горящими, соблюдающе каждо свещу свою от угашения ветренаго, и идоша кождо во свояси. От того же света святаго возжигают свещи во своих церквах и кончевают пение кождо дома в своей церкви".

Самый ранний из известных документов, где изложена греческая версия предания рассевшейся колонны у храма Гроба Господня в Иерусалиме, — это сообщение русского старообрядца Иоанна Лукьянова. В 1710—1711 годах он совершил паломничество в Святую землю и оставил следующую запись:

"В Иерусалим у великой церкви двое врат: одни замуравлены, а вторыя отворяются, и те запечатаны от Турок, которыя на Турка дань собирают. А у тех врат, по обе стороны стоят 11 столпов: 8 мраморных, да 3 аспидных. И как вышед из церкви на правой руке в церковь идучи на левой стороне один столп, а от врат идучи другой столп. И на том столпе язва великая: разселась больше аршина вышины подобно тому, как гром дерево обдержит, а сказывают, что из того столпа в Великую Субботу вышел огонь из церкви тем столпом, так он от того и разселся. Мы же про тот столп у Греков спрашивали, так они нам сказали, над тем столпом бысть знамение великое: 24 рока (года) тому уже де прошло, пришед де армяне к паше да и говорят так: «Греческая де вера неправая, огнь де сходит не по их вере, а по нашей, возьми де у нас сто червонных, да чтоб де нам службу несть в Великую Субботу, а Грек де вышли вон из церкви, чтоб де они тут не были, а то скажут, по нашей де вере огнь с небеси сходит». Турчин облакомился на гроши и обольстися на большую дачу, да Грек (и) выслал вон из церкви. Потом Турчин отпер церковь и пустил Армян в день Великия Субботы: а митрополит Греческий со христианы стоял у столпа, у места Царицы Елены, где она жидов судила, а то место вне церкви великия, и митрополит стоя у того столпа и плакал и Богу молился: а Армяне в великой церкви в те поры по своей проклятой вере кудосили и со кресты около придела Гроба Господня ходили и кричали: «Кирие Элейсон!» и ничто же бысть. И будет как час одиннадцатый и сниде огнь с небеси на придел Гроба Господня и поигра, яко солнце в воде блистая — пойде к вратам великия церкви, а не в приделе Гроба Господня, и тамо не во врата и пойде, но в целое место сквозь стену и в столп каменный, и разседеся столп и выде огнь из церкви пред всем народом, а столп треснул, что гром с великим шумом загремел. Тогда весь народ из церкви выбегоша на тот позор смотреть таковаго чуда, где огнь пойдет, и смотреша: и огнь пошел по мосту, что вне церкви слано камением; и дошед до того места, где митрополит стоит с христианы и на коем месте стоит кандило с маслом без огня, только фитиль плавает, и пришед огнь к столпу и опалил весь столп, потом загореся кандило. И когда Турчин увидел такое чудо, (а в те поры турчин сидел у великой церкви у великих врат), кой дань собирает с Турка, закричал величайшим гласом: «Велик Бог христианский!» Тогда ухватили его, стали мучить и по многом мучении, видя его непокоряшагося, потом склаша великий огнь противу того столпа, где кандило с маслом загорелося, а тут его спалиша.

Согласно православному преданию, трещина появилась чудесным образом в Великую субботу 1579 года. В это время Османской империей правил султан Мурад III, а Патриархом был Софроний IV (1579—1608). Это предание гласит, что армяне подкупом добились у иерусалимского паши позволения им одним быть в храме Воскресения Христова в Великую субботу. Поэтому православный Патриарх вместе с народом не были допущены внутрь и вынужденно молились перед входом в храм. Ожидание уже сильно затянулось по сравнению с обычным временем и вдруг раздался громовой удар, одна из колонн храма треснула и оттуда брызнул Огонь. Патриарх зажёг свои свечи, от него зажгли все православные и все пришедшие в храм. При этом православные арабы от радости стали прыгать и громко кричать, прославляя Бога, от этого и идёт их обычай шумно и громко славить Бога в храме каждую Великую субботу. Кроме того, предание сообщает, что один из турецких офицеров, мусульманин по имени Омир, увидев чудо с Огнём из колонны, бесстрашно и громко исповедал перед всеми, что он теперь тоже христианин. За это он был тут же обезглавлен, и тело его сожгли на площади перед храмом. Православные собрали пепел и кости Омира, поместили в раку и поставили в женском монастыре Введения Пресвятой Богородицы, где они находились до конца XIX века, источая благоухание. Память святого новомученика Омира совершается 19 апреля (1 мая)".

Кратко изложено по книге "Будь верен до смерти: Судьбы Православия в Османской империи XV-XX вв."

Совершилась спасительная страсть! Исполненъ ужасный приговоръ! Оклеветанъ Праведникъ, Безгрѣшный схваченъ, какъ злодѣй, Святый приведенъ на беззаконный судъ; небесный Посланникъ терпитъ поносное распятіе отъ нечестивыхъ! Но еще не выпита до дна чаша страданій! еще суждено превозмогать безаконной неправдѣ: невинный Страдалецъ и его немногіе послѣдователи лишены даже того послѣдняго утѣшенія невинности, чтобы если не сами мучители, то хотя бы общественное мнѣніе показало сочувствіе и состраданіе Мученику. Но нѣтъ, проходятъ толпы богомольцевъ на праздникъ, останавливаются и, покивая главами на страшное зрѣлище, изрыгаютъ насмѣшки и брань. Но что еще ужаснѣе, — не недоразумѣніе, не невѣдѣніе заставляетъ ихъ допускать сіе безуміе, но только ожесточенная злоба на ту правду, на ту безконечную святость, которую принесъ Господь на землю. «Уа, разоряяй церковь!» — Ты пришелъ осудить наши преданія, вздумалъ перемѣнить порядки нашей религіозной жизни, которые намъ такъ дороги; Ты хвалился, что въ три дня создашь новые: такъ терпи же то, что терпишь: сойди съ креста и спаси Себя самъ. Намъ было Тебя не переспорить: Ты думалъ любовью и правдою устроить на землѣ миръ и не пожелалъ присоединиться къ намъ: теперь пусть видятъ всѣ, куда привели Тебя Твои добродѣтели. — Такъ думалъ поругаться Христу діаволъ, говорившій въ сердцахъ сей обезумѣвшей толпы. Казалось, что не стало на землѣ правды: ложь и злоба, вмѣнившая Христа со беззаконными, какъ будто окончательно и на вѣки воцарилась въ мірѣ. Многихъ праведниковъ казнила она, многихъ изгнала пророковъ, еще недавно обезглавила «большаго всѣхъ, рожденныхъ женами» (Лук. 7, 28), а нынѣ пригвоздила ко кресту Святѣйшаго изъ святыхъ, такъ что затрепетала сама природа: «и тьма бысть по всей земли и померче солнце, и завѣса церковная раздрася посредѣ» (Лук. 23, 45). Никогда не видѣло солнце такого страшнаго злодѣянія, никогда не обагрялась земля Божественною кровью, ни прежде, ни послѣ сего, ни во вѣки. Но Богъ благій и праведный Судія, превыше всѣхъ: и когда для плотскаго ума видѣлось посрамленіе правды и торжество зла, когда умирало «Солнце правды» на поносномъ древѣ, осужденное беззаконными злодѣями, а самые злодѣи рукоплеская торжествовали: тогда же на небѣ совершился приговоръ на укрѣпившагося князя міра сего, тогда пришелъ судъ на всякое зло и творящаго злое (Іоан. 12, 31-34; Рим. 1, 18; 2, 9-11). Своею вольною страстью Господь открываетъ намъ, что стыдъ и позоръ не во внѣшнемъ уничиженіи, а въ грѣхѣ, что слава и правда не въ силѣ внѣшней. а въ чистотѣ сердца. У Него отнимаютъ земную жизнь, но здѣсь же зачинается новая жизнь благодати. «Когда душа Его принесетъ жертву умилостивленія, Онъ узритъ потомство долговѣчное» говоритъ о Христѣ Исаія (53, 10).

Съ тѣхъ поръ, какъ пострадалъ Господь, всѣмъ стало ясно, въ чемъ горе и смерть, всѣ стали различать праваго отъ сильнаго, всѣ осуждаютъ не Распятаго, но его распинателей. Оби стали предметомъ общаго омерзенія и ужаса, а Онъ сталъ нашимъ Свѣтомъ, нашею Жизнью, нашимъ Оправданіемъ. Поносное древо казни стало достопокланяемымъ знаменіемъ побѣды, надеждою спасенія, — а то Лобное мѣсто, на которомъ Его вмѣнили со беззаконными, изображается днесь предъ нашими глазами посреди священнаго храма, какъ святыня, и предъ изображеніемъ тѣла Его, полагаемаго во гробѣ, падаютъ ницъ на землю вельможи и цари.

Но, братіе, до конца-ли уничтожилось сходство нашего времени съ тогдашнимъ? — для всѣхъ ли открылись внутреннія очи, чтобы различать внутреннее отъ внѣшняго, сущее отъ кажущагося, чего не умѣли дѣлать безумные іудеи? Все-ли мы или, лучше сказать, всегда-ли преклоняемся предъ распятымъ Христомъ, какъ преклоняемся днесь предъ Его плащаницей? Или мы сами уподобляемся иногда христоненавистнымъ ослѣпленымъ іудеямъ, которые тоже покланялись Ему, какъ царю, за четыре дня до того, какъ предали Его на казнь? Или наши богослужебныя хваленія бываютъ, по легкости нашего настроенія, подобны еврейскому «Осанна» при входѣ Христа въ Іерусалимъ? Смотрите, здѣсь Христосъ всѣми покланяемый, а тамъ, за стѣнами святаго храма, тамъ мы Его вездѣсущаго какъ встрѣчаемъ, когда видимъ снова въ умаленіи? Или невразумительны сіи вопросы? или непонятны эти слова? Тогда, можетъ бытъ, ты разъяснишь себѣ ихъ значеніе другими словами: взалкахся и не дасте Ми ясти, возжадахся и не напоисте Мене, страненъ бѣхъ и не введосте Мене, нагъ и не одѣясте Мене; боленъ и въ темницѣ, и не посѣтисте Мене (Матѳ. 25, 42-43). Да, когда мы встрѣчаемъ Христа не во славѣ, а въ уничиженіи, когда приходится ради Него лишиться, или потрудиться, или принять укоры и стыдъ въ обществѣ; когда Онъ толчется въ наше сердце (Апок. 3, 20) и требуетъ отъ насъ чего либо, для нашихъ предразсудковъ небывалаго и даже смѣшнаго, когда предлагаетъ разорить грѣховный домъ нашей любострастной и горделивой души и обѣщаетъ намъ создать треми денми новую жизнь всепрощенія, смиренія, любви и правды: вотъ тогда, какъ мы Его встрѣчаемъ?! Тогда мы далеки ли отъ безумныхъ іудеевъ, возлюбившихъ славу человѣческую паче, неже славу Божію (Іоан. 12, 43)? — Вотъ о чемъ размысли въ сердцѣ твоемъ, прикладываясь устами къ плащаницѣ; вотъ о какихъ дѣяніяхъ кайся, какъ благоразумный разбойникъ. Сія изображаемая во святомъ храмѣ Голгоѳа да научитъ тебя, о христіанинъ, да научитъ она тебя узнавать Христа Сына Божія, не только идущаго во славѣ, но и приходящаго къ тебѣ въ уничиженіи. — Когда поднимется въ тебѣ та борьба между любовію къ міру и любовію къ правдѣ, которую не выдержалъ Пилатъ, тогда подумай — во-первыхъ, о томъ, что въ то время, какъ ты воображаешь себя судьей между Христомъ и міромъ, то на самомъ дѣлѣ надъ тобого самимъ совершается судъ на небѣ, какъ тогда совершился онъ надъ княземъ міра; — а во-вторыхъ, если жалѣешь о своемъ спасеніи, то представь себѣ вновь Голгоѳу, распятаго на древѣ Христа и іудеевъ ругающихся Ему, представь всю эту страшную картину въ день твоего искушенія и спроси: хочу ли быть съ праведными мѵроносицами, не убоявшимися мірскаго позора ради Христа, или со злодѣями, Его осудившими? О семъ размысли и нынѣ предъ святою плащаницей; смотри, чтобы твое лобзаніе Христовыхъ язвъ во святомъ храмѣ, при постоянномъ отвращеніи отъ нихъ въ жизни, не уподобилось цѣлованію и поклоненію нечестивыхъ ругателей-воиновъ.

А если въ прошлой жизни ты знаешь за собой много такихъ христоненавистныхъ дѣлъ, каковы были дѣла іудеевъ, то обновись, покайся и, возвращаясь изъ храма, уподобися тѣмъ изъ нихъ, о коихъ сказано: и вси пришедшіи народи на позоръ сей, видяще бывающая, біюще перси своя возвращахуся (Лук. 23, 48). Возвратись и ты въ домъ твой измѣнившись подобно сотнику и иже съ нимъ, распни въ себѣ ветхаго человѣка, чтобы жить со Христомъ во вѣки. Аминь. 

Примѣчаніе: 
[1] Произнесено въ Исаакіевскомъ Каѳедральномъ соборѣ 30-го марта 1890 года. Напечатано впервые въ журналѣ «Церковныя Вѣдомости» 1890 г. № 16. 

Источникъ: Епископъ Антоній. Полное собраніе сочиненій. Томъ 1. — Казань: Типо-литографія И м п е р а т о р с к а г о Университета, 1900. — С. 360-363.